Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]
Анна следила за ним, пока не заслезились глаза. Сморгнув выступившие слезы, прошлась вдоль русла высохшей реки, посмотрела на массивный валун. Усмехнулась про себя, подошла к камню, прислонилась спиной к теплой шершавой поверхности.
— Вы всегда смотрите. Всегда наблюдаете. За всем, — негромко сказала она, хотя рядом, казалось, не было никого. — Вы ведь все слышали. Они сказали вам?
Ветер тоскливо рыдал над валуном, а ответившей ей говорил тихо — но она хорошо расслышала знакомый, гортанно-рыкающий голос.
— Нет. Кто говорит — мало значит. Важно послание — не вестник.
Женщина посмотрела направо, откуда доносился голос — где дрожал, колебался воздух. Только если хорошо приглядеться — и знать, что искать — можно было в этой «дрожи» различить призрачный силуэт на целую голову выше бывшего старшего лейтенанта Джешко. И гораздо массивнее.
Чужие эмоции коснулись ее: невыразимая словами смесь ожидания, интереса, понимания. Анна, как всегда, встречаясь с тэш’ша, не могла не задуматься — чем бы все закончилось, очутись на ее месте какой-нибудь принципиальный идиот? Как бы поступили тэш’ша?
И как всегда она вознесла благодарность Богу, удаче, себе — да кому угодно! — что ей не представилось случая выяснить все это на своей шкуре. И на шкуре людей, за которых она несла ответственность с того мига, как впервые ступила на землю Порубежья.
Мысль о СБК заставила ее посмотреть в сторону поселка… в сторону, куда ушла ее дочь. Она всегда была стервой — и жизнь ей давала возможность за возможностью стервой оставаться, но она никогда не была дурой.
У нее не было права быть дурой. Как не было права быть слабой — как бы ей иногда не хотелось этого.
— Если они узнают… — голос женщины надломился. Она вздохнула, сплевывая скрипевший на зубах песок, и повторила. — Если они узнают — они придут и убьют нас. Убьют всех. И заберут их. Чтобы разрезать на части. На кусочки — и засунуть под микроскоп. Они убьют их.
Понимание и уверенность в своих силах обволокли ее.
— Не узнают. И не придут. Не сюда. Здесь важно только слово Стражей Небес.
Анна зло мотнула головой.
— Пускай. А там? Когда они вырастут? Когда решат увидеть другие миры? Мы не сможем держать их вечно здесь.
Тэш’ша молчал.
— А однажды, когда нам придется им все рассказать… Когда они узнают, что мы сделали с ними…
— Сделали мы, — сухо поправил ее тэш’ша, но она не собиралась делиться ответственностью. Она никогда ей не делилась. Она всегда отвечала за то, что считала своей ответственностью.
Как сейчас.
— Мы сделали, — по слогам произнесла она. — Что они скажут? Простят ли они нас? Или проклянут?!
Тэш’ша издал звук, чем-то похожий на саркастический смешок, подкрепленный уколом переброшенных женщине эмоций.
— Простят ли дети за то, что живы? Простят ли за то, что уже двадцать Оборотов видят восходы и закаты — вместо того, чтобы шагнуть на Последнюю Черту на втором Обороте жизни? Простят ли за то, что будут жить еще долго? Можете узнать прямо сейчас. Спросите — простят ли за то, что рождены? За то, что принесены в этот мир? Простят ли за жизнь? Спросите — и узнаете ответ.
— А что вам отвечают на такие вопросы ваши дети, тэш’ша?
— Детям не задаем таких вопросов. Для тэш’ша таких вопросов нет. Самой мысли о таких вопросах нет. Дети придают смысл жизни. Дети наследники творимого. Наследники будущего. Детьми оставляем следы в вечности. Детям передаем мечты и надежды.
Анна не сводила глаз с громады горы, нависающей над ними. Обдумывая слова тэш’ша.
— Вы обещали нам безопасность здесь. Защиту тем, кто решит жить здесь. Это не измениться?
Если бы слова Стража Небес стали камнями — каждое бы придавило Анну к земле.
— Обещание было дано. Обещание будет выполнено.
Над ними, высоко в небе, будто скрепляя сказанное, зажглась и погасла белая точка.
«Карлссон», неся под брюхом перехватчик, ушел в гиперпространство.
Изольда. Бывшая база Руалата Тэш’ша, штаб двадцать четвертой армии
Дерево росло здесь много лет. Толстый ствол, покрытый темно-коричневой выщербленной, потрескавшейся корой — укоренившийся у края крохотной заводи великан величаво посматривал на два притока, сливающихся здесь в полноводную реку почти километровой ширины. Дереву не было дела до реки, до островков в месте слияния притоков, до построек, выросших там по воде двуногих существ, — дерево из года в год просто росло, пуская корни все глубже и вширь.
И, несомненно, росло бы себе и дальше, если не явившиеся в этот мир двуногие. Точнее — их враги, пришедшие следом.
Шелестящий звук отразился от серебряной глади реки, всколыхнул зеркало заводи. У основания дерева вспучился шар огня, сокрушительный удар сломал ствол как тонкую спичку; рядом упали еще три снаряда, разрывая на части берег заводи, выбрасывая в воздух облака грязи и пара. Дерево только начало падать, как с протяжным воем в сторону островов ушли ракеты под аккомпанемент перестука «АРПов»[15].
И будто это стало знаком остальным — со всех сторон ударил вой и грохот. Залпы орудий, взрывы ракет и тэш’шских «обелисков», валящиеся десятками с небес и оставляющие за собой черные дымные следы дроны. Сперва на правом берегу, затем и с противоположной стороны реки отдельные стычки превратились в ожесточенную схватку, быстрые, скоротечные — и кровавые.
Середина реки вдруг взорвалась водяным горбом, из вершины которого растекся гриб оранжево-белого огня; горб, не успев опасть обратно, таял, исходя паром. От места взрыва побежали волны кипятка, разрываемые начавшими падать повсюду снарядами — тэш’ша решили перестраховываться. Большая часть выстрелов пропала втуне, но один из последних залпов накрыл что-то — второй горб, хоть и меньших размеров, знаменовал конец попыток прорваться под водой к тэш’шской базе.
Грохот, до сего мига бывший просто оглушительным, стал просто непереносимым — люди будто решили арт-огнем и ракетами стереть в порошок занятые тэш’ша острова; те не оставались в долгу. В какой-то момент свыше полутысячи дронов поднялись у берегов, присоединяясь к обороне. Острова будто опоясали огненные кольца, а спустя пару секунд — песчаные отмели и пенящаяся вода скрылись в смерчах пламени, грязи и пара.
Транслируемое изображение померкло. Перед генералом Хазером и майором Регисом осталась висеть карта реки и местности вокруг нее — от устья до начала плато. Красные точки отмечали места столкновений людей и тэш’ша — и сейчас от реки на полсотни километров в обе стороны практически все горело россыпями алых огней. Место же слияния притоков было целиком накрыто красным пятном — там шел самый ожесточенный бой.
— Как же вы все это проморгали? — устало спросил генерал, обеими руками опираясь о край стола перед спроецированным изображением. Майор Регис ничего не ответил на это — да и генерал не особо интересовался ответом. Все что можно было сказать — было сказано еще ночью, когда группа, разбиравшая завалы и обследующая оставленные «котами» здания, нашла вход в незамеченное ранее хранилище.
Генералу — как и майору — до сих пор было не по себе. А при мысли, что они штурмовали эту базу, понятия не имея, что на ней храниться, не особо утруждая себя выбором целей для ударов «АРПами» — волосы вставали дыбом. Ведь были же мысли запросить удар кинетическими снарядами — и возможность была, особенно под конец боя на орбите.
Майор поежился, вспоминая освещенное красным светом помещение, где в однотипных коконах-контейнерах хранились полутораметровые капсулы с впаянными в прозрачную обшивку пластинами. Хранилище было рассчитано на несколько сотен таких контейнеров, но тут их осталось только тридцать штук — немного на первый взгляд, если не вспомнить о том, что внутри каждой капсулы хранился почти килограмм антиматерии. Попади в это хранилище хоть один снаряд с орбиты — и они бы все отправились на небеса. Люди, тэш’ша… да и вся планета за компанию.
«Какого черта эти твари хранили все это здесь?» — эта мысль посетила каждого, как только прошел первый шок. Майор и сейчас периодически задавал себе тот же вопрос — не столько интересуясь ответом, сколько проклиная про себя мохнатых выродков подкинувших им такую свинью. Ответ-то он уже знал — как знал его и генерал. Оттого и устало задавал риторический вопрос, глядя на карту, где все шло совсем не так, как они ожидали.
Первые сюрпризы обнаружились, когда разведчики нашли покинутыми ближайшие к захваченной людьми базе укрепления тэш’ша. В особенности — место гибели «Херувимов», в устье реки, куда собирались наносить самый сильный удар. Тэш’ша просто отошли, забрав почти все ценное, ничего не минируя, не оставляя никаких «неожиданностей» — все говорило о том, что «коты» так или иначе планировали все вернуть себе в скором времени и не видели смысла уничтожать инфраструктуру.
